Потребуйте от нас положительного определения
нашего православия...и увидите, что даже наши специалисты
в области богословской науки разойдутся во мнениях
по самым основным вопросам учения нашей Церкви.

В.З. Завитневич, профессор Киевской духовной академии
(Завитневич В.З. О восстановлении соборности в Русской церкви //
Церковный вестник. СПб., 1905. № 14. С. 422).

Как известно, в отличие от «обычного» таинства миропомазания, осуществляемого над православными христианами единственный в жизни раз сразу после таинства крещения, при венчании василевсов на царство миропомазание над ними производилось повторно, особым образом.

Является ли миропомазание императоров церковным таинством? На этот вопрос на рубеже XIX-XX вв. представители церковной иерархии высказывали буквально диаметрально противоположные суждения. Звучали и однозначно положительные, и резко отрицательные мнения. Были и уклончивые ответы.

Так, в день коронования императора Николая II, 14 мая 1896 г., митрополит Московский и Коломенский Сергий (Ляпидевский) приветствовал государя на паперти Успенского собора Московского Кремля речью, в которой однозначно говорилось, что миропомазание императора — таинство. Владыка сказал: «Благочестивый Государь! Настоящее твое шествие, соединенное с необыкновенным великолепием, имеет и цель необычной важности. Ты вступаешь в это древнее святилище, чтобы возложить здесь на Себя Царский венец и восприять Священное Миропомазание. Твой Прародительский Венец принадлежит Тебе Единому, как Царю Единодержавному; но Миропомазания сподобляются все православные христиане, и оно не повторяемо. Если же предлежит Тебе восприять новых впечатлений этого таинства (sic! — М.Б.), то сему причина та, что как нет выше, так нет и труднее на земле Царской власти, нет бремени тяжелее Царского служения. Посему для понесения его Святая Церковь издревле признала необходимым средство чрезвычайное, таинственное, благодатное. О святом царе Давиде пишется: пришли племена и старейшины израилевы к царю в Хевроне и помазали Давида на царство, и Давид преуспевал и возвышался. Собраны старейшины земли русской к торжеству Твоего Венчания и Помазания на Царство. Чрез них от всех племён, Тебе подвластных, возпосылаются тебе желания долгого и благополучного царствования; особенно же из глубины православных сердец возлетают к Господу моления; да излиется на Тебя ныне обилие даров благодатных и чрез помазание видимое да подастся Тебе невидимая сила свыше, действующая к возвышению Твоих царских доблестей, озаряющая Твою Самодержавную деятельность ко благу и счастью Твоих верных подданных».

Известна по данному вопросу и позиция высшего органа управления Русской православной церкви (РПЦ) — Святейшего синода состава зимней сессии 1912/1913 гг. Она зафиксирована в его «Благословенной грамоте», преподнесённой государю императору Николаю II 21 февраля 1913 г. — во время торжеств по случаю 300-летия царствования Династии Романовых. В ней говорилось: «Царское служение Боговенчанных Царей наших из благословенного Дома Романовых было великим подвигом любви к родному народу и к родной матери Церкви за послушание единому Богу. Благодать Божия, снисходившая на Их венчанные главы в таинстве священного миропомазания (sic! — М.Б.), и непоколебимая вера и любовь к родной Церкви одушевляли Их и давали Им силы к несению Их тяжкого царственного креста». Под этими словами подписались члены Св. синода: митрополиты С.-Петербургский и Ладожский Владимир (Богоявленский), Киевский и Галицкий Флавиан (Городецкий), Московский и Коломенский Макарий (Парвицкий-Невский), архиепископы Финляндский и Выборгский Сергий (Страгородский), Волынский и Житомирский Антоний (Храповицкий), Владивостокский и Камчатский Евсевий (Никольский), Гродненский и Брестский Михаил (Ермаков), епископы Екатеринославский и Мариупольский Агапит (Вишневский), Омский и Павлодарский Владимир (Путята), Никон (Рождественский) — бывший Вологодский и Тотемский.

С несколько иной стороны о царском миропомазании говорилось в учительных книгах РПЦ: например — в «Настольной книге для священно- церковно- служителей», изданной в 1913 г. В ней значилось: «Это миропомазание не есть особое таинство или повторение миропомазания, совершаемого над каждым православным христианином после крещения (подобно тому, как, например, хиротония во епископа не есть повторение предшествующей ей хиротонии во священника), а лишь особый вид или высшая степень таинства миропомазания (sic! — М.Б.), в которой, в виду особенного назначения православного государя в мире и Церкви, ему сообщаются особенные высшие благодатные дары царственной мудрости и силы. Совершаемое в нашей Церкви царское миропомазание бывает во время литургии, после причащения священнослужителей, пред открытыми царскими вратами». Почти дословно эти же слова воспроизведены и в фундаментальном энциклопедическом издании конца XIX в.

Таким образом, в авторитетных изданиях, выходивших на рубеже XIX-XX вв., миропомазание императоров рассматривалось в качестве особой степени таинства миропомазания. При этом указывалось, что эта степень в некотором роде аналогична той, на которую при осуществлении «повторного» таинства священства возводится священник во епископский сан.

Однако известна и принципиально иная точка зрения. Её исповедовал один из самых известных в 1910-1920-х гг. своей активной общественно-политической позицией иерархов — епископ Уфимский и Мензелинский Андрей (князь Ухтомский). В своей работе биографического характера — «История моего старообрядчества», написанной в сентябре 1926 г. (епископ Андрей в августе 1925 г. официально перешёл в староверие), владыка говорил:

«Всем известно, что русские цари при короновании помазывались миром. С точки зрения канонической и догматической это было помазание миром и ни в коем случае не таинством миропомазания . И я лично считал это таинством только будучи гимназистом пятого класса (sic(!), т. е. ок. 1885 г. — М.Б.), а когда стал разбираться в смысле церковных указаний, то стал уже критически относиться к детским учебникам (курсив наш. — М.Б.). Итак, таинство миропомазания не есть только помазание миром, а есть нечто несравненно большее. Таинство миропомазания есть таинственное введение новорождённого в св. Церковь, в благодатное церковное общество и через это введение — получение новокрещаемыми сугубых даров Св. Духа. Ранее, как известно, таинство миропомазания совершалось иначе: оно состояло в возложении рук (см. [Деян. 8, 4-17]). Поняв это возложение рук как акт введения новокрещаемого христианина в сообщество земной церкви, легко понять, что власть совершать это таинство должна принадлежать исключительно главам земной общины, апостолам и епископам».

Есть все основания полагать, что епископ Андрей не был единственным выпускником как гимназии, так и Московской духовной академии (оконченной им в 1895 г. со степенью кандидата богословия), придерживавшимся такой, с позволения сказать, оригинальной точки зрения. (Ибо непризнание царского миропомазания за церковное таинство фактически тождественно непризнанию за императором его помазанничества). Действительно, для её исповедания надо было обладать большой уверенностью в правоте своих взглядов. А это, на наш взгляд, могло быть возможным при наличии своеобразной «атмосферы единомышленников» среди учащихся, преподавателей, а также сопастырей.

Отстаивая свою точку зрения о том, что миропомазание императоров «ни в коем случае» не является таинством, епископ Уфимский Андрей говорил: «Приведу несколько примеров помазывания миром, которое в то же время нельзя считать таинством миропомазания. Прежде всего: многие священники, наиболее благочестивые, после помазания миром новокрещённых детей, вместо того, чтобы обтирать кисточку о какую-нибудь тряпку, помазывают остатками мира свой лоб или голову. Это делают иереи благоговейные, а неблагоговейные просто бросают кисточку со святым миром в ящик, в постоянную пыль. Что же, это поведение благочестивых священников можно рассматривать как таинство миропомазания? Далее, история Русской церкви знает такой случай: во время пребывания в Москве антиохийского патриарха Макария, при патриархе Никоне, этот патриарх Макарий совершил в Великий четверг обряд освящения мира. Во время освящения оба патриарха, Макарий и Никон, сошли с амвона и подошли к сосуду с елеем , а остальные архиереи держали над головами их раскрытое Евангелие. А после освящения этого мира оба патриарха этим миром взаимно помазали друг друга, а потом стали миропомазывать всех присутствующих, начиная с архиереев. Вот исторический факт. Что же это было? Кощунство со стороны патриархов? Вторичное таинство миропомазания? А первого для них было недостаточно? Нет, нет. Это было своеобразное выражение духовной радости со стороны присутствующих при мироварении епископов и мирян. Это было помазание миром, совершенно не предусмотренное канонами, но это, конечно, не было таинство миропомазания».

В качестве возражения епископу Уфимскому Андрею от себя (М.Б.) укажем, что миропомазание императоров проводилось не в виде простого («обиходного») помазания, а как определённое чинопоследование (с возглашением соответствующих ектейных прошений и специальных молитв), являющееся частью коронования государей. Непосредственно же при миропомазании императора «на челе, на очах, на ноздрях, на устах, на ушесех, на персех и на обою сторону на руках» (а императрицу — только на челе), помазующий митрополит возглашал: «Печать дара Духа Святаго».

Таким образом, епископ Андрей не учитывает, что таинство миропомазания осуществляется по определённой «формуле», с произнесением священно-таинственных слов: «Печать дара Духа Святаго». Причём эта «формула» прозносится и при первом миропомазании (при крещении), и при втором (при венчании императоров на царство). Равно как и таинство крещения также совершается по конкретной «формуле» с произнесением слов: «Крещается раб Божий, имярек , во имя Отца, аминь. И Сына, аминь. И Святаго Духа, аминь». Действительно, как обычное («бытовое») погружение священником какого-либо человека не является крещением второго, так и «обиходное» помазание миром не есть осуществление таинства миропомазания. Однако в результате как троекратного погружения, так и помазания миром, совершаемыми определёнными людьми по установленным чинопоследованиям и с произнесением Богослужебных «формул», действием Святаго Духа осуществляются соответствующие церковные таинства.

Необходимо отметить и тот факт, что не во всех дореволюционных учебниках (в первую очередь — догматического богословия) говорилось, что миропомазание императоров является таинством . Например, вопрос сей обходился молчанием известным иерархом XIX в. — архиепископом Черниговским и Нежинским Филаретом (Гумилевским) (до рукоположения во епископский сан несколько лет являвшимся ректором Московской духовной академии). В его учебнике, пропущенном к издательству Киевским духовным цензурным комитетом, в пункте «Над кем должно совершаться миропомазание?» (как, впрочем, и в остальных местах параграфа «О миропомазании» главы «Средства освящения») православные императоры не упоминались. Фактически, читателям оставалось самим решать: относится ли царское миропомазание к церковным таинствам или нет.

О миропомазании императоров ни слова не говорилось также и в православном катихизисе, составленном в 1822 г. владыкой Филаретом (Дроздовым) и выдержавшем с 1837 г. в неизменном виде вплоть до настоящего времени сотни переизданий, в том числе на иностранных языках. (См. его параграф «О миропомазании». Катихизис был написан по Высочайшему повелению и после своего появления на свет одобрен Св. синодом).

Из приведённых примеров следует, что на рубеже XIX-XX вв. представители иерархии РПЦ в вопросе о том, является ли миропомазание императоров церковным таинством, буквально диаметрально расходились во мнениях. Очевидно, аналогичные «несогласия» имели место и среди профессорско-преподавательского состава духовных академий и семинарий, и среди учащихся духовных учебных заведений, и среди паствы, внимавшей проповедям своих пастырей. Возникновение рассмотренных расхождений было обусловлено, на наш взгляд, по сути «вакуумом» в таких вопросах, как церковное учение о царской власти и права императора в церкви.

Согласно вышеизложенному можно констатировать, что в рассматриваемый промежуток времени в Российской империи среди православных не было, строго говоря, единства в вере. Показатель тому — различное отношение церковных иерархов к миропомазанию императора. А от этого, соответственно, зависело их отношение к самому царю. Действительно: если над ним осуществляется дополнительное, не повторяемое более ни над кем таинство, то он — помазанник Божий. Если же «вторичное» миропомазание не есть таинство, а лишь некий благочестивый обычай, то напрашивается вывод, что и царь не является по существу сакральной фигурой.

Отсутствие «вероисповедного единства» церковных иерархов отражалось на их отношении к царю. Оно переходило и на православную паству: на сановников, на командный состав армии и флота, на духовенство, чиновничество и на широкие слои населения в целом. «Вероисповедные разногласия» внутри Русской церкви послужили одной из важных причин, обусловивших «клятвопреступную» Февральскую революцию и свержение монархии: в чём высшее духовенство РПЦ, как известно, принимало самое непосредственное участие.

§ 1. Помазание Пипина Короткого и начало традиции инаугурационного помазания монарха в Европе

Традиция инаугурационного помазания монарха в Европе непосредственно восходит к интронизации Пипина Короткого в середине VIII в. Еще раньше, а именно во второй половине VII в., помазание при возведении на престол совершалось у испанских визи-готских королей, однако обряд поставления Пипина Короткого никак не связан, по-видимому, с визигот-ской традицией 1 ; напротив, после поставления Пипина мы наблюдаем непрерывную традицию инаугурационного помазания монарха, доходящую до наших дней.

Эта традиция имела место как на Западе, так и в Византии, однако в Византии соответствующий обряд появляется относительно поздно - надо полагать, под западным влиянием. Вслед за тем уже под византийским влиянием помазание на царство появляется и на Руси.

Необходимо иметь в виду при этом, что помазание монарха (царя) на православном Востоке имело другое значение, чем на Западе, т. к. на Востоке не было помазания епископов и священников; иначе говоря, этот обряд не мог вызывать здесь ассоциации монарха со священнослужителем. Напротив, на Западе такого рода ассоциации были весьма актуальны; они играли

существенную роль в эволюции интересующего нас обряда. Следует подчеркнуть, вместе с тем, что в VIII в., когда был помазан Пипин Короткий, помазание при ординации (помазание священнослужителей) не было принято в римской церкви 2: такого рода ассоциации появляются здесь позднее.

Вопрос о том, когда именно и при каких обстоятельствах обряд помазания на царство появляется в Византии, остается открытым. Большинство исследователей склоняется к мысли, что это произошло в XII-XIII в. При этом целый ряд специалистов - в их числе такие авторитетные ученые, как Георгий Острогорский, Эдуард Айхманн, Антон Михель или Жильбер Дагрон, - полагает, что этот обряд появляется в Византии в результате IV Крестового похода. По мнению этих исследователей, помазание на царство впервые имело место в Константинополе 16 мая 1204 г. при коронации Балдуина Фландрского (первого латинского императора в Константинополе); этот обычай, как считают названные ученые, заимствовал основатель Никейской империи Феодор I Ласкарь, венчавшийся на царство в 1208 г., после чего данная традиция прочно укоренилась в Византии: с концом Латинской и Никейской империи традиция эта продолжала соблюдаться в империи Палеологов 3 . Ниже мы вернемся к обсуждению этого предположения.

Пипин был помазан как король франков Бонифацием, архиепископом майнцским: это произошло в Суассоне в ноябре 751 г. 4 Вслед за тем Пипин был вторично помазан 28 июля 754 г. в Сен-Дени - на этот раз папой римским Стефаном II 5 .

Необходимость вторичного помазания была, очевидно, обусловлена тем обстоятельством, что помазание Пипина в 751 г. было совершено не папой, а епископом; повторение данного обряда в 754 г. призвано было подтвердить его действенность; говоря о вторичном помазании Пипина, автор «Франкской хроники» сообщает: «... apostolicus Stephanus confirmavit Pippinum unctione sancta in regem et cum eo inunxit duos filios, eius, domnum Carolum et Carlomannum, in regibus» 6 . Характерным образом, обращаясь к сыновьям Пипина, Карлу и Карломану, папа заявлял, что они помазаны самим апостолом Петром: «per beatum Petrum principem apostolorum, qui vos in reges unxit» 7 ; тем самым подчеркивалось значение именно папского помазания, что отвечает характерному для римской церкви представлению об исключительном положении папы как наместника апостола Петра.

Пипин был первым монархом, возведенным на престол папой римским; после него это становится традицией. Для того чтобы помазать Пипина, папа должен был приехать во Францию (ни один папа до этого не пересекал Альпы); сын Пипина, Карл Великий, уже едет в Рим, для того чтобы быть коронованным папой 8 .

Необходимо отметить, что Пипин - в отличие от последующих монархов - был помазан, но не коронован: в этих условиях помазание получало особое значение, выступая как единственный обряд возведения на престол 9 . В известном смысле поставление Пипина оказывается противопоставленным поставлению византийских императоров: если помазание Пипина не сопровождается коронацией, то коронация византийских императоров в это время не сопровождается помазанием.

Эта традиция инаугурационного помазания и была затем унаследована в Византии. При этом как на Западе, так и в Византии крестообразно мажется голова монарха, возводимого на престол 10 ; именно так, по-видимому, и был помазан Пипин Короткий 11 .

§ 2. Связь инаугурационного помазания монарха с обрядом крещения

Как показал Арнольд Ангенендт 12 , у истоков данной традиции находится литургическая реформа римской церкви, где с древнейших времен помазание миром совершается дважды: сначала священником при крещении - непосредственно после крещения как такового, т. е. погружения или обливания (это помазание входит в обряд крещения и не воспринимается как особый обряд, т. е. не ассоциируется с таинством миропомазания) 13 ,- и затем епископом при конфирмации (что и соответствует собственно таинству миропомазания). При этом священник при крещении крестообразно мажет миром голову, епископ же крестообразно мажет миром чело. Это двойное помазание миром представляет собой специфическую особенность римского обряда, который в дальнейшем распространяется на всю западную церковь 14 .

Именно при помазании чела, как полагают, происходит сообщение даров Святого Духа, и только епископ уполномочен совершать этот обряд. Это специально подчеркивал уже папа Иннокентий I в письме к Децентию, епископу Губбио, 416 г.: «De consignandis vero infantibus manifestum est non ab alio quam ab epi-scopo fieri licere. Nam presbiteri licet sint sacerdotes, pon-tificatus tamen apicem non habent. Hoc autem pontificibus solis deberi, ut vel consignent, vel paracletum Spiritum tradant non solum consuetudo ecclesiastica demonstrat, verum ilia lectio actuum apostolorum quae asserit Petrum et lohannem esse directos qui iam baptizatis tradant Spiritum sanctum. Nam presbiteris seu extra episcopum sive praesente episcopo cum baptizant, chrismate baptizatos un-guere licet, sed quod ab episcopo fuerit consecratum, non tamen frontem ex eodem oleo signare, quod solis debetur episcopis cum tradunt Spiritum paracletum» 15 . Таким образом, помазание, совершаемое епископом (после крещения), противопоставляется здесь тому помазанию, которое совершает священник при крещении; при этом помазание чела рассматривается как исключительная прерогатива епископа, поскольку именно это действие имеет сакраментальный характер. О помазании чела как специальной прерогативе епископа говорит затем и папа Григорий Великий: «Episcopi baptizatos infantes signare bis in frontibus chrismate non praesumant; sed presbyteri baptizandos ungant in pectore, ut episcopi postmodum ungere debeant in fronte» 16 .

He позднее VII в. в римской церкви устанавливается четкая дифференциация между действиями священника прт крещении и епископа при конфирмации, сохраняющаяся впло 1 ь до наших дней, - когда священник мажет миром голову, а епископ - чело, причем именно в последнем случае совершается таинство миропомазания, при котором помазуемому сообщаются дары Святого Духа, ср.. «Postea cum ascenderit a fonte infans signatur a praesbytero in cerebro de chrismate... Deinde ab episcopo datur eis spiritus septiformis. Ad con-signandum inponit eis manum... Postea signat eos in fronte de chrismate...» 17 ; «Levantes autem ipsos infantes in manibus suis offerunt eos uni presbitero. Ipse vero pres-biter facit de crisma crucem cum police in vertice eorum... Et dat orationem pontifex super eos, confirmans eos cum invocatione septiformis gratiae spiritus sancti. Oratione expleta, facit crucem cum police et chrisma in singulorum frontibus...» 18 . См., наконец, декрет папы Иннокентия III «De sacra unctione», 1204 r. (§ 7): «Per frontis chrismationem manus impositio designatur, quae alio nomine dicitur confirmatio, quia per earn Spiritus sanctus ad augmentum datur et robur. Unde quum ceteras unctiones simplex sacerdos vel presbyter valeat exhibere, hanc non nisi summus sacerdos, id est episcopus, debet conferre, quia de solis Apostolis legitur, quorum vicarii sunt episcopi, quod per manus impositionem Spiritum sanctum dabant, quemadmodum Actuum Apostolorum lectio manifestat» 19 . С XII в., когда в католической церкви появляется учение о семи таинствах, конфирмация - иными словами, миропомазание, совершаемое епископом, - рассматривается здесь как второе таинство (первым является крещение) 20 .

Епископское помазание чела при конфирмации в католической церкви восходит, видимо, к тому периоду, когда таинство миропомазания на Западе совершалось непосредственно после крещения - подобно тому, как это имеет место на Востоке. Крестообразное помазание чела после крещения наблюдается вообще в

частности, в

целом ряде древнейших

византийской 21 , армянской, ci ипс/^кой 23 , маронит-ской 24 и других 25 . Как правило, помазание при этом не ограничивалось челом, т. е. вслед за челом помазанию подлежали и другие части тела 26 ; вместе с тем во всех этих традициях помазание начиналось именно с чела - помазание чела имеет вообще особое значение, поскольку находит соответствие в Писании (Откр. VII, 3;

Иез. IX, 4) 27 .

Можно предположить, что то же самое первоначально имело место и в римской церкви: так же, как и в других местах, миропомазание совершалось здесь сразу же после крещения.

Следует иметь в виду при этом, что в первые века как крещение, так и миропомазание совершал обычно епископ 28 . С распространением христианства, когда количественное соотношение епископов и верующих существенно изменилось, стало очевидным, что епископ не может более осуществлять обе эти функции. Таким образом, традиция предписывала, с одной стороны, совершение миропомазания непосредственно после крещения, с другой стороны - участие епископа в совершении данного обряда: с распространением христианства оба этих условия оказались несовместимыми. В результате западная и восточная традиции разделились между собой, причем это разделение началось с обособления римской церкви. На Востоке миропомазание, как и раньше, совершается, как правило, непосредственно после крещения, причем совершает его священник 29 ; таким образом на священника переносятся в данном случае функции епископа. Между тем на Западе совершение таинства миропомазания по-прежнему составляет исключительную прерогативу епископа, однако поскольку епископ обычно не при

сутствует при крещении, здесь появляется специальный обряд конфирмации.

Вместе с тем, в соответствии с древней традицией, здесь совершается также помазание миром непосредственно после крещения, однако такое помазание не рассматривается как особый обряд, имеющий самостоятельное значение: оно объединяется с крещением, иначе говоря, оказывается инкорпорированным в обряд крещения. Соответственно, это помазание совершает священник в процессе обряда крещения. Оно представляет собой, таким образом, рудимент древней традиции (восходящей к тому времени, когда миропомазание как особое таинство совершалось сразу же после крещения) 30 .

После того как в римской церкви священническое помазание стало противопоставляться епископскому, за епископом сохранилось помазание чела, тогда как действия священника стали формально отличаться от епископских; в результате священник здесь может мазать голову, но не чело. Так с раздвоением единого некогда обряда происходит распределение функций.

Это двойное помазание поначалу представляет собой специфическую особенность римской церкви, однако со временем римский обряд распространяется на весь католический Запад, определяя различие православной и католической традиции. Соответственно, двойное помазание, принятое в католической церкви, становится важным моментом в полемике православных с католиками: православные обвиняют католиков в повторении таинства миропомазания - при том, что католики не воспринимают первое помазание как таинство 31 .

Итак, именно епископское помазание воспринимается в римской (и в дальнейшем во всей католической) церкви как таинство, тогда как помазание, совершаемое священником, само по себе не имеет сакраментального характера. Это обстоятельство определило, надо думать, возможность использования соответствующего ритуала при инаугурационном помазании монарха: крестообразное помазание головы монарха при возведении его на престол - на Западе, а в дальнейшем и в Византии - восходит, по-видимому, к соответствующему обряду, совершаемому при крещении. Вместе с тем то обстоятельство, что помазание миром при возведении на престол совершал не обычный священник, а папа римский (или иногда епископ, который воспринимался, видимо, как представитель папы) и затем патриарх константинопольский, - придавало этому обряду особый смысл и особую значимость, заставляя воспринимать его в контексте параллелизма духовной и светской власти: подобно тому как духовная власть была сосредоточена в руках одного лица, так и светская власть оказывалась в руках одного человека.

Существенно при этом, что как на Западе, так и в Византии инаугурационное помазание предшествовало коронации 32 . Можно предположить, что помазание первоначально воспринималось как частичное обновление крещения, которое позволяло затем коронуемому монарху принять венец как бы в новом качестве: на престол всходил как бы новый, т. е. обновленный, человек, homo renatus 33 . Соответственно, в том случае, когда коронация производилась непосредственно после крещения, повторение помазания - иначе говоря, особое инаугурационное помазание - по-видимому, могло оказываться излишним. Так, в 781 г. (в день Пасхи) папа Адриан I в Риме короновал сыновей Карла Великого, Карломана, который получил новое имя Пипин 34 , и Людовика, причем первый из них был предварительно крещен самим папой. Вот как описывает это событие «Франкская хроника»: «... celeb-ravit pascha in Roma. Et ibi baptizatus est domnus Pippi-nus, filius... domni Caroli magni regis, ab Adriano papa, qui et ipse eum de sacro fonte suscepit; et duo filii supra-dicti domni Caroli regis uncti sunt in regem a supradicto pontifice, hi sunt domnus Pippinus et domnus Hludowi-cus, domnus Pippinus rex in Italiam et domnus Hludowi-cus rex in Aquitaniam» 35 ; ср. еще в «Хронике Эйнгарда»: «... baptizavit idem pontifex filium eius Pippinum unxitque eum in regem. Unxit etiam et Hludowicum fratrem eius; quibus et coronam inposuit» 36 . Обращает на себя внимание указание на то, что папа совершает инаугурационное помазание после того, как принимает ребенка из купели. В соответствии с римским обрядом крещения после этого должно следовать помазание головы; при этом, как кажется, помазание головы, совершенное папой, получало в данном случае особое значение инаугурационного помазания. Иначе говоря, помазание миром, произведенное непосредственно после крещения, имело здесь двойную функцию: с одной стороны, это действие входило в обряд крещения, с другой стороны, оно выступало как инаугурационное помазание 37 .

Характерно, что инаугурационное помазание миром (помазание монарха) могло повторяться - именно потому, конечно, что оно никак не ассоциировалось с таинством миропомазания (которое повторяться не может). Так, Пипин Короткий, как мы уже упоминали, был помазан дважды - сначала епископом (Бонифацием Майнцским) в 751 г. и затем папой римским (Стефаном II) в 754 г.; одновременно папа помазал двух сыновей Пипина - Карла (будущего Карла Великого) и Карломана. После смерти Пипина Карл и Карломан были еще раз помазаны в 768 г., а Карл - еще и в 771 г. (после смерти Карломана). В 781 г. были помазаны (папой Адрианом I) два сына Карла Великого, Карломан (переименованный в Пипина) и Людовик (будущий Людовик I Благочестивый); Людовик был еще раз помазан (папой Стефаном IV) в 816 г. Внук Людовика I Благочестивого, Людовик II (сын Лотаря I), был помазан дважды, в 844 и 850 гг., а его младший сын, Карл II Лысый, - трижды, в 848, 869 и 875 rr. 3S

Это повторение, по-видимому, обнаруживает ориентацию на Ветхий Завет, а именно на царя Давида, который, как полагали, был помазан трижды: Беда Достопочтенный говорит в толковании на 26-й псалом, что Давид был помазан сначала просто как царь, затем как царь Иуды (Южного царства) и, наконец, как царь Иерусалима и всего Израиля 39 . Может быть, не случайно Карл Великий, которого именовали «новым Давидом» 40 , был помазан именно три раза 41 .

При этом после инаугурационного помазания, как правило, следовала коронация 42: повторение помазания определялось именно повторением коронации, и это соответствует пониманию помазания как частичного обновления крещения, приготовляющего монарха к коронации 43 .

Связь инаугурационного помазания с обрядом кре~ щения отразилась в легенде о священном сосуде (La Sainte-Ampoule), созданной Гинкмаром, архиепископом Реймским, в связи с коронацией Карла Лысого в 869 г. По утверждению Гинкмара, он помазал Карла тем самым миром, которое было применено при крещении короля Хлодвига, основателя династии Меровин-гов, в день Рождества Христова (496, 498, 499 или 508 г.) и которое было ниспослано с неба по молитве св. Ремигия, крестившего Хлодвига (согласно этой легенде, сосуд, в котором находилось миро, явился в клюве белого голубя) 44 . В дальнейшем королей Франции при коронации мазали миром из данного сосуда (вплоть до революции, когда в 1793 г. сосуд был уничтожен); утверждалось, что это было то же самое миро, которое каждый раз после использования чудесным образом возобновлялось в сосуде 45 .

Именно помазание определяло во Франции и затем в Англии веру в чудотворную силу монаршего прикосновения 46 . Можно предположить, что эта вера была поддержана словами Господа из благодарственного псалма Давида: «Nolite tangere Christum meum» («Не прикасайтеся к помазанным моим» - I Пар. XVI, 22; Пс. CIV, 15): если к монарху, помазанному Господом, нельзя прикасаться, то возложение рук, совершаемое монархом для исцеления, собственно не является прикосновением - напротив, оно сообщает больному благодатную (очищающую) силу, полученную при помазании.

Таким образом, западная традиция помазания при возведении на престол, восходящая к основателю династии Каролингов и унаследованная затем византийскими императорами, непосредственно связана, по-видимому, с литургической реформой римской церкви, разделившей обряд миропомазания на два этапа - помазание, вошедшее в обряд крещения, и конфирмацию. Эта реформа первоначально ограничивалась лишь римским обрядом. Важно отметить при этом, что галликанская церковь до VIII в. не знала епископского помазания при конфирмации; существенная роль в распространении этого обряда у франков принадлежит Бонифацию Майнцскому 47 . При этом именно Бонифаций, как мы знаем, помазал Пипина Короткого при его возведении на престол в Суассоне в 751 г.

Надо полагать, что Бонифаций, внедряя римский обряд, настаивал на том, что таинством является лишь епископское помазание при конфирмации; именно поэтому он мог повторить помазание, вошедшее в обряд крещения (которое само по себе с его точки зрения не имело, видимо, сакраментального характера), придав ему функцию инаугурационного обряда. В этой связи особый интерес представляет «Sacramen-tarium Gelasianum», где четко противопоставлено помазание при крещении и помазание при конфирмации, ср.: «Postea cum ascenderit a fonte infans, signatur a praes-bytero in cerebro de chrismate... Deinde ab episcopo datur eis spiritus septiformis. Ad consignandum inponit eis ma-num... Postea signat eos in fronte de chrismate...» 48 ; до нас дошла рукопись, которая, как полагают, была изготовлена около 750 г. в одном из монастырей северной Франции (по мнению некоторых, в Сен-Дени) 49 ; не исключено, что эта рукопись как-то связана с помазанием Пипина 50 .

Поскольку за инаугурационным помазанием головы, как правило, следовала коронация (см. выше, § 2), оба ритуала, несомненно, должны были с ней ассоциироваться: помазанию подлежала именно голова, которая затем покрывалась короной 51 . Тем самым, коронация тоже приобретала сакральный смысл.

§ 3. Общее значение помазания в христианской традиции: помазание как обряд посвящения в «царственное священство». Ассоциация помазания головы с идеей посвящения в цари и священники, а помазания чела - с идеей сообщения даров Св. Духа

Итак, инаугурационное помазание может пониматься как частичное обновление крещения. Не менее важен при этом и другой смысл, который вообще усваивается помазанию в христианской традиции.

Как известно, помазание традиционно понимается в христианской церкви как обряд посвящения в «царственное священство» (I Петр II, 9): помазание уподобляет христиан Христу как царю и священнику, который, согласно Откровению Иоанна Богослова, «соде-лал нас царями и священниками» (Сткр. I, 6, ср. V, 10, XX, 6) 52 . По словам Тертуллиана, христиане носят имя Христа (christi) потому, что помазаны миром (chrisma): «Christi dicti a chrismate» 53 . Совершенно то же говорит затем и Августин: «omnes christos dicimus propter mys-ticum chrisma» 54 . Аналогичные высказывания находим и у восточных отцов (например, у Феофила Антиохийского 55 или Кирилла Иерусалимского 56). Равным образом в апокрифическом Евангелии от Филиппа читаем: «Помазание выше крещения. Ибо благодаря помазанию мы были названы христианами, а не благодаря крещению. И Христос был так назван благодаря помазанию.

Ибо Отец помазал Сына, и Сын помазал апостолов, а апостолы помазали нас» 57 .

Связь между именем Христа (Christus) и обозначением мира (chrisma) подчеркивается также в древней молитве из чина крещения, представленной в том же «Sacramentarium Gelasianum», однако здесь не Christus производится от chrisma, а наоборот - chrisma от Christus: «per potenciam Christi tui, a cuius sancto nomine chrisma nomen accepit, unde uncxisti sacerdotes reges pro-phetas et martyres tuos» 58 . Между тем Исидор Севильский, обсуждая связь слов Christus и chrisma, говорит, что ранее миропомазание распространялось лишь на царей и священников, теперь же этот обряд совершается над всеми христианами - последние уподобляются тем самым царям и священникам; именно в этом смысле толкует Исидор слова апостола Петра (I Петр, II, 9), определяющие христиан как «род избранный, царственное священство, народ святой» 59 .

В дальнейшем, однако, эти слова апостола Петра могут применяться именно к инаугурационному помазанию. Так, папа Стефан III в 769 г. писал сыновьям Пипина Короткого, Карлу (будущему Карлу Великому) и Карломану, которые в его понтификат были вторично помазаны на царство: «... perfecti estis christiani et gens sancta atque regale estis sacerdotium. Recordamini et considerate, quia oleo sancto uncti per manus vicarii beati Christi caelesti benedictione estis sanctificati» 60 ; восприятие Христа как царя и священника (rex et sacerdos) явно связывается в данном случае с инаугурационным помазанием монарха 61 . Впоследствии монархи как помазанники могут непосредственно ассоциироваться с Христом, ср., например, обращение к монарху в реймс -ком коронационном обряде X-XI вв.: «Christo, cuius nomen vicemque gestare crederis» 62 . Соответственно, поскольку к правителям относится стих Псалтири «Боги есте и сынове Вышняго» (Пс. LXXX1, 6; ср.: Исх. XXII, 28), могут полагать, что именно помазание делает монарха «богом и Христом» (см. об 3TOMjB- J^Ki 4iig^<

Знаменательно в этом смысле, что Карл Великий, который был трижды помазан на царство как король (гех) - в 754 г. (вместе со своим отцом Пи-пином Коротким), в 768 г. (после смерти Пипина) и в 771 г. vпосле смерти своего брата Карломана), - при поставлении в императоры в Риме в праздник Рождества Христова 800 г. был лишь коронован (папой Львом III), но не помазан 64 . При этом сын Карла Великого, Карл, был в тот же день помазан папой 65 , однако Карл младший был помазан как король (гех), а не как император (imperator) - противопоставление императора и короля выступает при этом весьма отчетливо. Как мы уже упоминали, в какой-то мере это может объясняться стремлением Карла уподобиться царю Давиду, который, по преданию, был помазан три раза; определенную роль могла играть и ориентация на поставление византийских императоров, где в это время не было еще помазания на царство 66 .

Однако главная причина, по-видимому, заключалась не в этом. Титул императора непосредственно не соотносился с Христом и, стало быть, в принципе не имел отношения к помазанию 67: Христос, так же как и ветхозаветные цари, как правило, именуется по-латыни гех, а не imperator 68 , и только этот титул мог ассоциироваться с помазанием и с идеей «царственного священства» (regale sacerdotium) 69 .

Латинский язык в этом отношении отличается от греческого: по-гречески как Христос, так и ветхозаветные цари именуются (Засл.Хеи?, и это наименование совпадает с титулом византийского императора 70 . Иначе говоря, в греческом языке слово (ЗсклХей? объединяет значения царя в библейском смысле и императора (равным образом греческое (3aaiAeuei.v может означать как «regnare», так и «imperare»); в латинском же языке эти значения противопоставлены 71 . Поэтому, между прочим, на греческий язык невозможно перевести известную формулу «Christus vincit, Christus regnat, Christus imperat» 72 .

Показательно при этом, что латинский титул гех транслитерируется в византийском греческом языке как рт^? и употребляется для обозначения западных правителей 73 ; в рамках греческого языка этот титул теряет связь с наименованием Христа или ветхозаветных царей. По отношению к западным императорам (до Карла Великого) титул (ЗаспЛеи? не употреблялся в Византии; Карл Великий начинает здесь называться таким образом лишь с 812 г., когда, как сообщает западная хроника, жители Константинополя, «more suo, id est graeca lingua, laudes ei dixerunt, imperatorem eum et Basileum appellantes» 74 .

Итак, если принимая титул короля (rex), Карл уподоблялся Христу, то принимая титул императора, он уподоблялся императору Римской империи 75 . Ориентация на византийского императора (василевса) была не непосредственной (и в ряде моментов поставление Карла отличалось от поставления василевса 76): вместе с тем она могла определяться тем обстоятельством, что византийские василевсы восходили к римским императорам. Иначе говоря, византийский император был ориентиром для Карла постольку, поскольку он был преемником римских императоров. В этом смысле тот факт, что в византийском коронационном ритуале не было помазания, мог быть значим для Карла.

Очень скоро, однако, традиция инаугурационного помазания распространяется и на императора: сын Карла Великого, Людовик I Благочестивый, в 816 г. был уже помазан как император, и с этого времени начинается традиция помазания императоров (которые одновременно соотносятся с римскими императорами и с иудейскими царями). Характерно, что уже Людовик II может утверждать, что Карл Великий был в Риме помазан как император (см. послание Людовика II византийскому императору Василию I, 871 г.) 77 .

Людовик I Благочестивый был помазан и коронован папой Стефаном IV не в Риме, а в Реймсе. Традиция императорского помазания в Риме начинается с сына Людовика, Лотаря I, который был помазан и коронован папой Пасхалием I в Пасхальное воскресенье 823 г. 78 В 850 г. Лотарь I отправил своего сына, Людовика II, в Рим - без того, чтобы предварительно самому короновать его, как это делали его отец и дед, - где он (Людовик II) был помазан папой Львом IV 79 .

Именно с этого времени инаугурационное помазание императора в Риме приобретает особое значение; в дальнейшем оно считается необходимым условием легитимного поставления 80 . Показательно в этой связи уже упоминавшееся послание Людовика II императору Василию I (871 г.), где обсуждается вообще значение титула (ЗаспАеи? и неправомерность притязаний византийских императоров на то, чтобы быть единственными носителями этого титула; Людовик заявляет, что франкские короли стали именоваться императорами после того, как они начали получать папское помазание: «Nam Francorum principes primo reges, deinde vero imperatores dicti sunt, hii dumtaxat qui a Romano pontifice ad hoc oleo sancto perfusi sunt» 81 ; это заявление относится, тем самым, и к Карлу Великому, которого папа тоже будто бы помазал в Риме в 800 г. Таким образом, по мысли Людовика II, западные императоры являются, в сущности, подлинными императорами - они имеют больше прав на данный титул, чем императоры Нового Рима (Константинополя). Точно так же и папа Николай I, говоря в послании 865 г. о правлении Людовика II, подчеркивает значение папского помазания: «... imperium..., quod cum benedictione et sacratissimi olei unctione sedis apostolicae praesule ministrante per-cepit...» 82 . Ср., между тем, возражения Иоанна Кинна-ма, византийского историка второй половины XII в. и секретаря императора Мануила I: обсуждая предложение Фридриха I Барбароссы Мануилу I именоваться императором Нового Рима (а не римским императо ром), Киннам возражает против мнения, что источником власти западного императора является папское посвящение, т. е., видимо, помазание 81 .

Достойно внимания, что Карл Великий, принимая императорский титул, не отказывается от титула гех: он называет себя «imperator Romanum gubernans imperium, ... rex Francorum atque Langobardorum»; биограф Карла, Эйнгард, никогда не называет его «императором», но, говоря о нем, всегда употребляет термин гех. Напротив, Людовик Благочестивый именуется уже только «императором» 84 . Любопытно, вместе с тем, что в славянских языках к имени Карла восходит слово «король», соответствующее титулу гех, а не imperator; в то же время слово «царь» восходит к имени Цезаря, т. е. к апеллятиву римских императоров 85 .

Итак, помазание в принципе соотносится с идеей царства и священства. При этом в западной церкви эта идея может связываться именно с помазанием г о -ловы, которое совершается непосредственно после крещения (и относится именно к обряду крещения); такое понимание находило соответствие в Библии, где говорится о помазании головы Аарона (Исх. XXIX, 7; Лев. VIII, 12, XXI, 10; Пс. CXXXII, 2), а также Саула и других царей (I Цар. X, 1; IV Цар. IX, 3, 6). Так, Иоанн Дьякон, (которого отождествляют с папой Иоанном I) 86 , писал в начале VI в., что после крещения человек облачается в белые одежды и голова его пома-зуется миром в ознаменование царства и священства, которые в нем соединились: «Sumptis dehinc albis ves-tibus caput eius sacri chrismatis unctione perunguitur, ut intellegat baptizatus regnum in se ac sacerdotale convenisse mysterium. Chrismatis enim oleo sacerdotes et principes unguebantur, ut illi offerent deo sacrificia, illi populis imperarent» 87 . To же затем повторяет Алкуин, может быть, под влиянием Иоанна Дьякона: «Tunc sacro cris-mate caput perunguitur et mistico tegitur velamine, ut intellegat se diadema regni et sacerdotii dignitatem por-taturum iuxta apostolum: "Vos estis genus regale et sa-cerdotale offerentes nosmetipsos Deo vivo hostiam sanctam et Deo placentem"»; далее Алкуин говорит о сообщении даров Св. Духа через возложение рук 88 . Равным образом и Амаларий, епископ метцский, который в молодости был связан с Алкуином и, несомненно, испытал его влияние, писал Карлу Великому о помазании головы после крещения: «Post hoc salutare lavacrum linitur caput eius sacro chrismate, unde sacerdotes et reges unctos esse novimus in veteri testamento, ut intellegat bap-tizatus regale ac sacerdotale mysterium se accepisse, quia illius corpori adunatus est, qui rex summus et sacerdos est verus, et regnum sperare debet perpetuum et hostias immaculatae conversationis Deo semper offere meminere» 89 ; вместе с тем в другом сочинении Амаларий различает священническое помазание головы и епископское помазание, т. е. помазание чела, сообщающее дары Св. Духа 90 .

Можно предположить, таким образом, что помазание головы после крещения могло связываться в западной церкви с идеей посвящения в цари и священники, а помазание чела - с идеей сообщения даров Св. Духа; такое понимание должно было способствовать инаугурационному помазанию головы при венчании на царство 91 .

§ 4. Эволюция инаугурационного помазания монарха на Западе

Инаугурационное помазание монарха на Западе в дальнейшем претерпевает определенную эволюцию, обсуждение которой, вообще говоря, выходит за рамки нашего рассмотрения. Отметим, в частности, что первоначальное помазание головы может распространяться затем и на другие члены 92 ; тем не менее, помазание головы до поры до времени остается, по всей видимости, главным моментом церемонии.

Порядок помазания императора существенно меняется после реставрации Римской империи при Оттоне I (962 г.): с этого времени при поставлении императора вместо головы начинают мазать правую руку, а также междуплечие поставляемого монарха, причем помазание совершается елеем («de oleo exorcizato»), а не миром; такого рода помазание совершает епископ Остии, после чего папа коронует императора 93 . Это, по всей видимости, связано с усилением папской власти, т. е. со стремлением пап подчеркнуть превосходство духовной власти над светской 94 .

Обращает на себя внимание помазание между-плечия при поставлении на престол: этот обряд, по-видимому, заимствован из обряда крещения. Действительно, помазание междуплечия (как и груди) - и именно елеем, а не миром - входило в обряд крещения, предшествуя крещению как таковому (т. е. погружению или обливанию) 95 . Как видим, новый порядок помазания императора сохраняет связь с обрядом крещения, однако связь эта определенным образом переосмысляется. Если помазание головы миром завершает обряд крещения, то помазание междуплечия (и груди) елеем предваряет этот обряд. Соответственно, если ранее помазание головы монарха могло восприниматься как частичное обновление крещения и ассоциироваться с идеей посвящения в цари и священники, то теперь помазание междуплечия призвано предварять коронацию: обе церемонии таким образом объединяются, представая как одно целое; как кажется, основной акцент переносится при этом на коронацию (которая, видимо, и может ассоциироваться с крещением как инициационным ритуалом).

Итак, помазание императора в Риме существенно отличается теперь от исконного франкского обряда помазания королей, восходящего к поставлению Пипина Короткого 96 . Этот обряд был затем распространен и на поставление королей.

Так, папа Иннокентий III в декрете «De sacra unctio-пе», 1204 г. (§§ 4, 5) заявляет, что помазание головы (миром) должно производиться исключительно при поставлении епископа, но никак не при поставлении монарха, поскольку епископ, в отличие от монарха, является главой церкви 97 ; у монархов же должна быть помазуема рука, и при этом не миром, а елеем 98 . На этом основании здесь предписывается изменить соответствующим образом процедуру инаугурационного помазания монарха. Ср.: «§ 4. Hoc unguento caput et manus episcopi consecrantur. Per caput enim mens in-telligitur... Per manus opera intelliguntur... Manus igitur ungitur oleo pietatis, ut episcopus operetur bonum ad om-nes, maxime autem ad domesticos fidei. Caput autem ungitur balsamo caritatis, ut episcopus diligat Deum ex toto corde, et ex tota mente, et ex tota anima, et proximum suum sicut se ipsum. Caput inungitur propter auctoritatem et dignitatem, et manus propter ministerium et officium... § 5. Unde in veteri testamento non solum ungebatur sacer-dos, sed etiam rex et Propheta... Sed ubi Iesus Nazarenus, quern unxit Deus Spiritu sancto, sicut in Actibus Apos-tolorum legitur, unctus est oleo pietatis prae consortibus suis, qui secundum Apostolum est caput ecclesiae, quae est corpus ipsius, principis unctio a capite ad brachium est translata, ut princeps extunc non ungatur in capite, sed in brachio, sive in humero, vel in arm о... Refert autem inter pontificis et principis unctionem, quia caput pontificis chrismate consecratur, brachium vero principis oleo delini-tur, ut ostendatur, quanta sit differentia inter auctoritatem pontificis et principis potes-t a t e m » ". Из этого декрета следует, что инаугурационное помазание головы при возведении на престол монархов продолжало еще совершаться. Оно продолжало совершаться и в дальнейшем, а именно при поставлении королей Франции и Англии: несмотря на предписания папы, коронации по-прежнему предшествовало здесь помазание головы 100 .

§ S. Помазание императора в Византии

Замечательным образом декрет Иннокентия III совпадает по времени с основанием Латинской империи: 16 мая 1204 г. здесь был поставлен первый латинский император - Балдуин Фландрский, причем его коронация сопровождалась помазанием. Как уже упоминалось выше (в § 1), целый ряд очень авторитетных исследователей полагает, что помазание Балдуина Фландрского было первым инаугурационным помазанием в Византии, которое, собственно, и положило начало византийской традиции помазания на царство.

Если соглашаться с этим мнением, то необходимо думать, что при коронации Балдуина Фландрского была помазана голова коронуемого монарха, поскольку именно этот ритуал принят затем в Византии. Описание церемонии возведения на престол Балдуина Фландрского, которое мы находим у Робера де Клари, не подтверждает этого предположения. Согласно данному описанию, Балдуин перед помазанием был обнажен до пояса, что позволяет предположить, что у него было помазано междуплечие (а также, вероятно, и грудь) в соответствии с римским обрядом инаугурационного помазания императора. Ср.: «И когда император подошел к алтарю, то опустился на колени, а потом с него сняли сперва накидку, затем паллий; тогда он остался просто в хитоне, и потом у него расстегнули золотые пуговицы спереди и сзади, так что он остался совсем голым до пояса, а потом его помазали» 101 .

Итак, помазание византийских императоров не обнаруживает сходства с помазанием Балдуина Фландрского. Вместе с тем, оно соответствует, по-видимому, помазанию Пипина Короткого. Мы знаем при этом, что помазание византийских императоров начинается позже, чем помазание западных монархов, и есть все основания видеть здесь западное влияние.

Полагаем, что помазание на царство появляется в Византии до завоевания Константинополя крестоносцами и не имеет отношения к коронации Балдуина Фландрского.

Западный обряд инаугурационного помазания был, скорее всего, усвоен в Византии после того, как на Западе особое значение приобретает папское помазание. Как мы упоминали, со второй половины IX в. инаугурационное помазание, совершенное папой римским, считается на Западе необходимым условием легитимного поставления императора и западные императоры на этом основании могут заявлять о себе как о подлинных императорах, противопоставляя себя императорам византийским (см. § 3). Вследствие этого, по-видимому, константинопольский патриарх стал совершать обряд помазания при возведении императора (ва-силевса) на престол. Константинопольский патриарх уподоблялся таким образом папе римскому, что соответствовало 28-му правилу Халкидонского собора 451 г., утвердившего равночестность и равные преимущества престолов Ветхого и Нового Рима. Если при этом исходить из того, что в Константинополе имело место помазание головы, которое сохраняется в Риме при помазании императора до середины X в. (см. § 4), то приходится признать, что интересующий нас обычай был усвоен в Византии в период между серединой IX и серединой X в.; в противном случае мы должны либо отказаться от мнения, что традиция помазания на царство появляется в Византии под западным влиянием, либо считать, что эта традиция была усвоена в Византии позже, но безотносительно к римской традиции инаугурационного помазания (как уже говорилось, помазание головы продолжало сохраняться и после середины X в. при поставлении королей Франции и Англии) 102 .

§ 6. Помазание царя в России

Помазание на царство и семантика монарших титулов

царство появляется и на Руси, однако это происходит тогда, когда Византии уже давно не существовало; более того, после падения Византии надолго прекращаются контакты Москвы и Константинополя. Таким образом, восстанавливая Византийскую империю в Московском государстве - Москва понималась при этом как Новый Константинополь или, соответственно, Третий Рим, - русские ориентировались не на реально существующую традицию, но на свое представление о теократическом государстве: идеология играла при этом куда более важную роль, чем реальные факты. В результате обряд помазания на царство был существенным образом переосмыслен на Руси.

Традиция помазания на царство на Руси начинается с поставления царя Федора Ивановича 31 мая 1584 г. 103 , хотя соответствующий чин был составлен еще при Иване IV - по всей вероятности, в середине 1550-х гг.; составителем чина был, по-видимому, митрополит Макарий, возглавлявший русскую церковь. Венчание на царство самого Ивана IV 16 января 1547 г. - как известно, он был первым русским царем, формально возведенным на престол, - еще не сопровождалось помазанием 104 .

Русские знали о том, что при венчании на царство в Византии совершалось помазание миром 105 , но при этом не располагали описанием того, как именно совершался данный обряд в Константинополе; в результате помазание миром при поставлении на царство был отождествлен ими с обрядом миропомазания. Соответственно, если в Константинополе - так же, как и на Западе, - помазание при коронации отчетливо отличалось от того, как совершается миропомазание, то в Москве оба обряда оказываются абсолютно тождественными 106: речь идет, по существу, об одном и том же обряде, т. е. о совершении того же таинства.

Так, в частности, если константинопольский патриарх, помазуя императора (василевса), возглашал «Свят, Свят, Свят» 107 , то московский митрополит или впоследствии патриарх, помазуя царя, произносил «Печать и дар Святаго Духа» (в позднейшей редакции: «Печать дара Духа Святаго») 108 , т. е. именно те слова, которые произносятся при совершении таинства миропомазания; в Константинополе помазывалась (крестообразно) лишь голова коронуемого монарха, в Москве же помазывали чело, уши, перси, плечи и обе стороны обеих рук, причем каждый раз повторялись слова «Печать и дар Святаго Духа», как это и принято вообще при миропомазании 109 . Подобно тому как после крещения и миропомазания в течение семи дней принято было не снимать белой крестильной одежды и не умываться, чтобы не смыть с себя миро 110 , так и царь после помазания мог умыться и сменить одежду лишь на восьмой день 111 ; и т. п.

Отметим, что возглашение «Свят, Свят, Свят» отсылает к ветхозаветной традиции (см.: Ис. VI, 3) и, в частности, к ветхозаветной традиции помазания на царство 112 ; между тем слова «Печать и дар Святаго Духа» очевидным образом соотносятся с традицией новозаветной. Если возглашение «Свят, Свят, Свят» отмечает богоизбранность того, кто становится царем (подобно тому как богоизбранными оказывались и ветхозаветные цари), то провозглашение сакраментальных слов, произносимых при миропомазании, уподобляет царя Христу, которого «помазал... Бог Духом Святым» (Деян. X, 38) 113 .

Таким образом, в Византии, как и на Западе, монарх при помазании уподоблялся царям Израиля; в России же царь уподоблялся самому Христу. Знаменательно в этом смысле, что если на Западе неправедных монархов обыкновенно сопоставляли с нечестивыми библейскими царями, то в России их сопоставляли с Антихристом 114 .

Итак, помазание на царство в России - в отличие от Византии - в принципе не отличалось от миропомазания, которое совершалось над каждым православным человеком после его крещения. Соответственно, если как на Западе, так и в Византии помазание венчаемого монарха предшествует венчанию в собственном смысле (т. е. коронации, возложению царского венца), то в России оно совершается после венчания 115 . Очевидным образом само венчание при этом уподобляется крещению: миропомазание совершается в данном случае после венчания именно потому, что в обычном случае оно совершается после крещения.

Вместе с тем помазание царя непосредственно включается здесь в литургическое действо: действительно, помазание совершалось во время литургии вслед за возгласом «Святая святым», и сразу же после помазания митрополит (или в дальнейшем патриарх) обращался к царю со словами: «Приступи, царю, аще достоин, помазанный, причаститися»; затем следовало причащение 116 . Таким образом, царь приобщается Св. Тайнам именно в качестве помазанника, уподобившегося в самом акте помазания Христу. Здесь следует отметить, что обряд венчания (коронации), предшествующий помазанию, построен как сокращенная утреня 117: таким образом, венчание соотносится с утреней, а помазание - с обедней. Соответственно, помазание на царство выступает как кульминационный итог всей церемонии поставления.

При этом «царское место» в середине церкви, где совершается венчание на царство, коррелирует с «царскими дверями», ведущими в алтарь, перед которыми совершается помазание царя; следует отметить, что наименование «царские двери» в этот период соотносится с Христом как Царем славы (который на литургии через эти двери исходит из алтаря для напитания верных своим телом и своею кровию) 118 . Таким образом, два царя - Небесный и земной - как бы пространственно противопоставлены в храме; иначе говоря, они находятся в пространственном распределении. Замечательно при этом, что «царское место» в московском кафедральном соборе (т. е. Успенском соборе в московском Кремле) именуется «престолом» 119 - престол царя земного, расположенный посреди храма, очевидным образом коррелирует, опять-

таки, с престолом Царя Небесного, находящимся в

алтаре.

Характерно, что когда царь приглашался к помазанию, он именовался «святым» 121 . Эпитет «святой», вообще говоря, входил в титул византийских импе раторов, однако в этом контексте он оказывается непосредственно связанным с возгласом «Святая святым», предшествующим в обычном случае причащению, а в данном случае - миропомазанию и причащению 123 . Так связь миропомазания и причащения подчеркивается в литургическом действе.

После введения помазания в византийский коронационный обряд, эпитет «святой» как наименование императора связывается с возгласом «Свят, Свят, Свят», произносимым при помазании в Византии; во всяком случае этот эпитет определенно связывается с особым статусом императора как помазанника 124 . Таким образом, как в Византии, так и в России эпитет «святой» по отношению к царю (императору) связывается с помазанием на царство, однако в Византии этот эпитет ассоциируется с возгласом «Свят, Свят, Свят», тогда как в России он понимается в связи с возгласом «Святая святым».

Помазание на царство определяет особый литургический статус царя в России, который проявляется в характере его приобщения Св. Тайнам. После введения миропомазания в обряд поставления на царство, причащение царя начинает отличаться от того, как причащаются миряне, в какой-то мере приближаясь к причащению священнослужителей. В дальнейшем (с середины XVII в.) царь начинает причащаться в точности так, как причащаются священнослужители 125 .

Будучи помещено в литургический контекст, помазание царя придает ему вообще специфический сакральный статус, особую харизму 126 . В дальнейшем на личие у царя особой харизмы - харизмы власти, которая сообщается именно через миропомазание, - специально подчеркивалось русской церковью. По учению русских канонистов нового времени, при миропомазании «призывается особенная благодать Святого Духа на помазанного государя. По учению... Церкви, не признающие такой благодати подлежат анафематствованию и отлучению. В праздник православия, совершающийся в первое воскресенье Великого поста, в чине "Последования", установленном на этот случай, между прочим провозглашается: "Помышляющим, яко православные государи возводятся на престолы не по особливому о них Божию благоволению и при помазании дарования Святаго Духа к прохождению великаго сего звания на них не изливаются: и тако дерзающим против их на бунт и измену - анафема!"» 127 .

Как известно, таинство миропомазания в принципе не повторяется, как не повторяется и связанное с ним таинство крещения. Обряд крещения повторяется лишь в том случае, если предшествующее крещение признается недействительным (или же сам факт его совершения вызывает сомнение). Сходным образом и повторение миропомазания, вообще говоря, должно означать признание недействительности предшествующего обряда. Разумеется, в данном случае не подвергается сомнению действительность того обряда, который был совершен над будущим царем после его крещения; следовательно, повторение миропомазания означает, что после венчания (коронации) царь приобретает качественно новый статус - отличный от статуса всех остальных людей. Миропомазание происходит над тем же человеком, но в новом качестве, и это новое качество определяется обрядом венчания. Соответственно, венчание и помазание на царство определяют представление об особой харизме царя, специфическое для России.

§ 7. Некоторые выводы

Так инаугурационное помазание Каролингов, восходящее к литургической реформе римской церкви (которая имела место не позднее V в.) и определившее | ассоциацию этого обряда с обрядом крещения, слож ными путями истории отразилось на Руси. Помазание Пипина Короткого, осуществленное Бонифацием Майнцским, определило ассоциацию этого обряда с обрядом крещения. Эта ассоциация создает предпосылки для переосмысления инаугурационного помазания монарха. Различные возможности такого переосмысления, которые проявляются в эволюции данного обряда, так или иначе отражаются на представлении о природе монаршей власти.

Поведение человека как исторического субъекта в значительной степени определяется культурно-историческими представлениями, унаследованными им от предшествующих поколений. В свою очередь, эти представления определяются корпусом текстов - в широком семиотическом смысле, - бытующих во времени и пространстве, т. е. переходящих от поколения к поколению или заимствуемых из одной культурной традиции в другую. Под «текстами» понимаются как тексты в собственно лингвистическом смысле (письменные или устные, вербализованные или же поддающиеся вербализации), так и разного рода обряды, поверья, ассоциации и т. п. В силу своей фиксированное™ эти тексты относительно консервативны - по крайней мере в плане выражения; вместе с тем, попадая в новый историко-культурный контекст, они каждый раз так или иначе переосмысляются. Естественным образом это сказывается на их функционировании, т. е. на поведении людей, основывающихся на этих текстах. Соответственно, это переосмысление может отражаться на историческом процессе.

В своей элементарной фазе исторический процесс может быть уподоблен - под этим углом зрения - процессу химической реакции: химический элемент обладает определенными свойствами, которые реализуются в определенных условиях; в разной среде один и тот же элемент может вызывать различную реакцию. Так и в истории: одни и те же тексты - в частности, одни и те же обряды - в разных историко-культурных контекстах могут пониматься различным образом, т. е. получать различное осмысление. В свою очередь, то или иное осмысление обряда определяет как характер его функционирования, так и его последующую эволюцию.

Сразу после Крещения совершается еще одно величайшее церковное Таинство. Внешне это происходит настолько быстро и незаметно, что люди иногда и не подозревают, что произошло событие, перевернувшее их жизнь...

Миропомазание – это Таинство, в котором верующему, при помазании Освященным Миром частей тела подаются дары Святого Духа, помогающие христианину возрастать и укрепляться в духовной жизни.

Такое определение Таинству Миропомазания дается в богословских учебниках. В Православной Церкви оно всегда совершается вместе с , вернее, сразу же после него. Их даже можно объединить общим названием – Таинства посвящения, или вхождения в Церковь. Внешне не происходит вроде бы ничего особенного. Как только человек выходит из купели, священник читает особые молитвы и крестообразно мажет лоб, глаза, ноздри, уста, уши, грудь, руки и ноги новокрещенного особо освящённым ароматическим маслом - миром, произнося при этом: «Печать дара Духа Святого». По времени Миропомазание занимает несколько секунд, поэтому, в сравнении с длинным чином Крещения находится как бы в его тени, кажется одним из его многочисленных обрядов. Но в Церкви все самое величайшее и славное совершается просто...

Сначала о внешней символике этого Таинства. Печать и миропомазание – древнейшие символы. Печать – это знак принадлежности кому-либо, свидетельство о владельце. Например, в Евангелии говорится, что Бог положил на Иисусе Свою печать (Ин. 6:27). Помазание миром символизирует власть и достоинство. В Древнем Израиле через миропомазание свою власть принимали цари и священники. Это символизировало, что они не самозванцы, а приняли свое служение от Бога. Вообще, греческое слово «христос» переводится как «помазанник». В этом смысле христами можно назвать всех ветхозаветных царей и священников. Однако с большой буквы это слово применимо только к одной уникальной личности – Богу, Который стал человеком – Иисусу Христу. Именно с Его служением и связано Таинство Миропомазания, ставшее в христианстве Таинством не только для царей и священников, но для всех людей, принимающих крещение и входящих в лоно Церкви Христовой.

Справка

Апостолы передавали верующим Дар Духа Святого через возложение своих рук на голову новокрещенного. Но когда счет верующих пошел на тысячи, ученики Христа физически не могли присутствовать на каждом крещении. Поэтому они стали освящать миро, которое передавалось священникам, и уже они, в свою очередь, совершали Таинство через помазание. В Православной Церкви такой порядок совершения Миропомазания существует по сей день. За три дня до Пасхи, в Великий Четверг, глава Автокефальной (Поместной) Церкви совершает чин мироварения и освящает приготовленное миро. Это благовонное масло, состоящее из более чем 64-х веществ (елея, алоэ, смирны, розового масла, толченого мрамора и т.д.). Сам факт приготовления мира свидетельствует об автокефалии (самостоятельности) той или иной Церкви.

На Руси миро освящали в московском кремлевском Успенском соборе. После упразднения Патриаршества при Петре I местом совершения этого чина, помимо Кремля, стала Киево-Печерская Лавра. С восстановлением Патриаршества в Русской Церкви в 1917 году освящение мира вновь стали совершать только в Москве. Сегодня мироварение совершается в Малом соборе Донского монастыря Москвы, где построена специальная печь. А освящается миро в Патриаршем Богоявленском соборе в Елохове.

Святой Дух – третье Лицо Пресвятой Троицы. После крещения Иисуса Христа в Иордане Святой Дух сходит на Него в виде голубя. Многие люди недоумевают: если Христос – Бог, зачем Ему надо было креститься и почему на Него сходит Дух? Это тема для отдельного разговора. Здесь же главное, что Священное Писание показывает: Иисус обладал всей полнотою Святого Духа. В Евангелии Спаситель неоднократно говорит о том, что после окончания Его земного служения именно Дух Святой будет сопровождать верующих, учить и вести их к спасению. Дух Святой будет свидетельствовать о Христе не только христианам, но вообще всем людям, независимо от того, как они относятся к личности Христа.

Все эти слова Господа в точности исполнились на пятидесятый день после Его Воскресения. То, что произошло, сразу же стало отмечаться как один из величайших праздников Церкви. Действительно, кто сегодня не слышал о таком христианском празднике как Троица. Но это не просто великий праздник Церкви, это день ее рождения. Именно в этот день исполнилось обещание Господа, и на первых двенадцать учеников Христа сошел Святой Дух.

Церковь существует вот уже 2000 лет. Она прошла через эпоху гонений, эпоху Вселенских Соборов, потрясаемая до самого основания различными ересями. Потом настала эпоха секуляризации и внешней церковности, затем опять гонения... Читая историю Церкви, каждый раз удивляешься тому, как можно пройти через эти испытания и выжить?! Ответ находится в Евангелии: Церковь – это не просто организация людей, объединенных одной верой и управляемая иерархами-чиновниками.

Церковью руководит Святой Дух. Он ведет каждого христианина в отдельности и всю Церковь к спасению. Это точка зрения верующего человека. С ней можно соглашаться или нет, но слова Христа исполнились в точности: Церковь самим фактом своего существования свидетельствует людям о Спасителе мира. Другое дело, что можно верить в Него или отвергать...

Справка

Помазание святым Миром не надо путать с помазанием освященным маслом, которое является одним из обрядов Таинства Крещения и совершается еще до погружения человека в купель. Это помазание символизирует примирение человека с Богом, поскольку масличная ветвь, принесенная голубем Ною после потопа, ознаменовала его конец и, соответственно, прекращение гнева Божиего.

Тем более нельзя сравнивать Таинство миропомазания с помазанием освященным маслом (елей – по-славянски, отсюда елеопомазание), которое бывает во время праздничного вечернего богослужения. Это помазание означает просто благословение и для него используется масло из лампады, которая горит перед иконой праздника. Или с Таинством .

Итак, христиане верят, что именно Святой Дух ведет их к спасению. Но возникает вопрос: Церковь называет Иисуса Христа Спасителем, то есть Он уже совершил наше спасение через крестную смерть и Воскресение. Как же можно вести к тому, что уже совершено? И здесь очень ярко проявляется смысл Миропомазания. То, что совершил Христос, не зависело от человека. В Крещении человек умирает и воскресает вместе со Спасителем, освобождается от власти сатаны и приобщается ко всей полноте Церкви, которая является мистическим Телом Христа. Перед христианином открывается путь доселе закрытый – путь спасения от греха и обожения. Но этот путь нужно пройти. И здесь многое зависит от усилий самого человека. Миропомазание дает возможность жить полноценной церковной жизнью, христианину лично подаются дары Святого Духа для духовной жизни, для личного общения с Богом.

Что это за дары? Об этом знает только Бог и человек. Церковь – это живой организм – Тело Христово. Апостол Павел, развивая эту мысль, писал: «Дары различны, но Дух один и тот же... Но каждому дается проявление Духа на пользу: одному дается Духом слово мудрости, другому слово знания, тем же Духом; иному вера, тем же Духом; иному дары исцелений, тем же Духом; иному чудотворения, иному пророчество... Все же сие производит один и тот же Дух, разделяя каждому особо, как Ему угодно. Ибо как тело одно, но имеет многие члены, и все члены одного тела, хотя их и много, составляют одно тело, – так и Христос. Ибо все мы одним Духом крестились в одно тело... и все мы напоены одним Духом» (Первое Послание к Коринфянам, глава 12, стихи 4-13).

Здесь надо оговориться: Апостол писал это в середине первого века по Р.Х., когда дары исцеления и чудотворения действительно были необходимы Церкви для утверждения веры. Но вместо даров пророчества, исцеления, чудотворения можно поставить почти любую современную профессию – смысл апостольского Послания от этого не изменится: если обычная печать, поставленная на чем-то, призвана свидетельствовать о ее владельце, то «печать дара Духа Святого», полученная христианином, должна свидетельствовать о Боге. Церковь должна преображать и изменять мир, а каждый христианин – член Церкви, Тела Христова – на своем месте преображать мир вокруг себя. Жизнь в Церкви – это постоянное возрастание. Здесь нужно постоянное усилие самого человека. Но это усилие останется бесплодным без помощи Божией, которая и дается в Таинстве Миропомазания.

Это Таинство, как и Крещение, неповторимо. После Крещения и Миропомазания отношения человека с Богом полностью меняются. Как бы человек ни грешил, в случае покаянного обращения к Богу эти личные отношения с Творцом возобновляются.

Справка

Что такое помазание на царство?

Помазание при избрании царей в Ветхом Завете послужило прообразом помазания христианских государей при восшествии на престол. Византийских императоров, впоследствии и русских царей, и других европейских христианских монархов помазывали на царство святым Миром. Это не отдельное Таинство, а, скорее, продолжение Таинства Миропомазания, когда человеку подаются особые дары Духа Святого для управления государством. С этим чином связана отдельная сложная история его развития и понимания, до сих пор до конца не исследованная в богословской науке.

На Западе существует другая традиция совершения Таинства Миропомазания. У католиков над младенцем совершается Таинство Крещения, затем священник помазывает его миром, а Миропомазание, которое называется Конфирмацией (подтверждение – лат.), совершается уже в сознательном возрасте, после научения истинам веры. Тогда человек приходит к епископу, тот опять помазывает его миром, после чего человек принимает первое причастие. Парадокс в том, что при подобной практике непонятно, что же такое Таинство Крещения. С одной стороны, Крещение – это Таинство вхождения в Церковь, Таинство духовного рождения. Но с другой, получается, что никакого вхождения в Церковь не происходит, потому что до Конфирмации ребенок остается не причащенным. Более того, непонятно, чем помазывают ребенка после Крещения. Если миром, то значит, Таинство Миропомазания совершилось, а если обычным елеем (маслом), то непонятно, зачем освящать его как миро в Великий Четверг.

Сегодня Католическая Церковь старается разрешить эту проблему. Всеобщее распространение получает практика причащения младенцев сразу после Крещения. Но в этом случае становится совершенно непонятым смысл Конфирмации.

В восточной традиции подчеркивается неотрывность Крещения и Миропомазания и Причащения, ведь все эти три Таинства необходимы для полноценного вхождения человека в Церковь. В западной же традиции акцентируется роль епископа как олицетворения Церкви. Епископ лично принимает каждого крещаемого, чтобы было ясно видно, что Крещение и Миропомазание – это не какая-то частная треба, а дело всей Церкви, соединение со всей Церковью.

Но суть от этого не меняется: Святой Дух незримо присутствует и участвует в жизни любого христианина. Он всегда рядом, даже в самые горькие минуты. Если открыть Евангелие, то это можно понять. Сразу же после Своего крещения в Иордане Иисус Духом был отведен в пустыню, где Его ждал сорокадневный пост и искушения от сатаны. Так и наша жизнь. Крещение и Миропомазание – только начало пути, на котором человека могут ждать минуты страшного отчаяния и искушений. Но мы уже не одиноки. Первым этот путь прошел Христос, одержав победу и подарив ее всем нам.

1. Епископ Пантелеймон (Шатов) совершает Таинство Миропомазания во время одной из миссионерских поездок.

Фото Екатерины Степановой.

Когда Творец показал Адаму все грядущие поколения, тот увидел, что душе Давида вообще не отпущено жизни. Неизвестные подробности рождения будущего царя.

В царствование Давида еврейское государство приблизилось по своим размерам к границам, обозначенным в Пятикнижии: «от моря Суф (т.е. Красного моря) до моря филистимлян (Средиземного) и от пустыни (Негев) до реки (Евфрат)» (Шмот 23:31, Раши; см. I Мелахим 5:1).

Сын Давида, мудрый царь Шломо, возвел в Иерусалиме Храм — Дом Творца. В Танахе рассказывается, что «из всех народов приходили внимать мудрости Шломо, от всех земных царей, которые слышали о его мудрости» (I Мелахим 5:14). Наступило время покоя и изобилия: «серебро в Иерусалиме стало равноценно обычным камням» (там же 10:27). Сыны Израиля «многочисленные, как песок у моря, ели, пили и веселились» (там же 4:20). Они «жили в безопасности — каждый под своей виноградной лозой и под своей смоковницей» (там же 5:5).

Казалось, наступила эра Геулы — Конечного избавления, и народ Израиля уже стал «светочем для народов»…

Давид бен Ишай (דוד המלך; 2854—2924 гг. /906—836 гг. до н.э./) — величайший из царей Израиля, создатель духовных песнопений, прославляющих Творца мира.

По линии отца происходил от верховного судьи Ивцана-Боаза (см.), который был прямым потомком вождя колена Йеуды — Нахшона, сына Аминадава. А прабабушкой Давида была жена Ивцана-Боаза моавитянка Рут(Рут 4:20-21, Таргум ; I Диврей аямим 2:10-11).

Его мать Ницевет бат Адаэль (Бава батра 91а) происходила от Бецалеля (см.), создателя Шатра Откровения, а, следовательно, ее род восходил к пророчице Мирьям, сестре Моше (см.) (Танхума, Ваяк»эль 4; Шмот раба 40:4, 48:4; Седер адорот ).

С рождением Давида был связан ряд загадочных обстоятельств. Его отец Ишай из-за своего великого трепета перед Б-гом стал сомневаться: возможно, его дед Боаз, взявший в жены моавитянку Рут, ошибочно истолковал закон Торы, запрещающий моавитянам вступать в общину Израиля (Боаз толковал: запрещено моавитянам, но не моавитянкам). «И тогда получается, — рассуждал Ишай, — что та связь была запрещенной, и все потомки Рут, в том числе и я, — моавитяне, и им запрещено вступать в брак с евреями». И хотя к тому времени у Ишая было шесть сыновей и две дочери, он отделился от своей жены, и его дети об этом знали. Но несколько лет спустя он опечалился, что не выполняет заповедь «Плодитесь и размножайтесь». Он позвал к себе кнаанскую рабыню, которая жила в его доме, и сказал ей: «Я освобожу тебя на условии: если я еврей, и мне можно жениться на еврейках, то, поскольку освобожденная рабыня становится еврейкой, я беру тебя в жены по закону Моше и Израиля. Но если я моавитянин, то это освобождение недействительно, ты остаешься рабыней, и тогда — связь с тобой разрешена и моавитянину». Но рабыня видела, как страдает праведная жена Ишая, и сказала ей: «Давай поступим, как Рахель и ее сестра Лея». Жена Ишая пришла к нему вместо рабыни, а он не обнаружил подмены. Спустя три месяца сыновья заметили, что их мать беременна, и сообщили Ишаю: «Наша мать понесла от блуда». Сыном, родившимся от этой беременности, и был Давид. В зрелые годы он написал в одном из своих псалмов: «Ненавистным я стал для своих братьев» (Теилим 69:9) — ибо они думали, что он мамзер , результат блуда замужней женщины (Сефер аТодаа , 3:110-111; Оцар ишей аТанах, Давид ).

Родился в 2854 году /906 г. до н.э./ в городе Бейт-Лехеме (Седер адорот ). Появился на свет как бы «обрезанным», т.е. без крайней плоти, как и Первый Человек — Адам (см.), а также такие праведники как праотец Яаков (см.) и пророки Моше и Шмуэль (см.) (Шохер тов 9).

Когда в день сотворения Адама Творец показал ему все грядущие поколения, тот увидел, что прекрасной душе Давида вообще не отпущено жизни: этот младенец должен был умереть на третьем часу от рождения. Адам пришел в смятение и передал Давиду семьдесят лет от своей жизни — он написал дарственную расписку, а Творец поставил на ней печать. Поэтому Первый Человек прожил только 930 лет из отпущенной ему тысячи, а 70 — перешли к Давиду (Зоар 1, 91б; Ялкут Шимони, Берешит 41).

1. Годы пастушества и помазание на царство

В детстве Давид часто делился с отцом своими мечтами, которые походили на предсказания: «В будущем я разгромлю филистимлян и завоюю их города. В будущем я убью их богатыря Гольята. В будущем я построю Храм для Творца». Отец, с презрением относившийся к фантазиям подростка, отправил его пасти овец на дальние пастбища (Мидраш аГадоль, Дварим 1:17; Оцар ишей аТанах, Давид ).

В течение многих лет Давид был пастухом, как когда-то праотцы еврейского народа, а также пророк Моше. В кочевой жизни на лоне природы Давид приобрел исключительную ловкость и силу: защищая своих овец, молодой пастух одолевал в схватке львов и медведей (Мидраш Шмуэль 2:20:5; Оцар ишей аТанах, Давид ).

Кочуя со своими стадами, юноша любовался окружающей природой, различая за ее совершенством природы невидимые персты Творца. Даже ночью, когда все спали в своих постелях, он обычно оставался в поле, разглядывая луну и звезды. Там он начал слагать свои первые псалмы, прославляющие Создателя, — и он напевал их под звуки кинара (древней лютни) (Зоар хадаш, Шир аширим 67г). «Вот, я взираю на небеса, сотворенные Твоими перстами, на луну и звезды, созданные Тобой, — пел Давид. — Что такое человек, чтобы Ты о нем помнил?… А Ты лишь немногим умалил его перед ангелами, славой и великолепием увенчал его. Даровал ему власть над творениями Твоих рук, все положил к стопам его — несметные тысячи скота и полевых зверей, небесных птиц и рыб, следующих морскими путями. Б-г, наш Владыка, как величественно Твое Имя по всей Земле» (Теилим 8:4—10).

В 2883 году /877 г. до н.э./ в судьбе двадцатидевятилетнего пастуха произошло неожиданное радикальное изменение. Однажды его спешно позвали домой с дальнего выгона. Дома его ждал пророк Шмуэль, который, не давая никаких объяснений, взял свой рог с елеем и помазал его на царство вместо царя Шауля, — ибо такова была воля Б-га (I Шмуэль 16:11—13; Седер олам раба 13; Седер адорот ).

Когда, следуя повелению Творца, Шмуэль пришел в дом отца Давида — Ишая, чтобы помазать на царство одного из его сыновей, Ишай представил ему семерых старших братьев, но Шмуэль сказал: «Не этих избрал Б-г. Разве нет у тебя больше отроков?» И только тогда Ишай послал на пастбище за Давидом (там же 16:1—11; Седер адорот ). Ишай не позвал Давида сразу лишь потому, что по-прежнему считал его мамзером и хотел скрыть его от пророка (Оцар ишей аТанах, Давид ). Когда пророк Шмуэль увидел, что пришедший с выпаса юноша — рыжий и краснолицый, он забеспокоился и подумал: «По своей природе он склонен к кровопролитию и станет убивать людей, как злодей Эсав!» Но Всевышний сказал ему: «Эсав убивал ради своей прихоти, а этот будет убивать по решению совета мудрецов» — т.е. в войнах против врагов Израиля (Берешит раба 63:8; Мальбим, I Шмуэль 16:12).

Позднее Давид иносказательно написал о своем избрании в одном из псалмов: «Камень, который отвергли строители, стал краеугольным» (Теилим 118:22) — ведь он сам был подобен камню, которым пренебрегали и вообще не хотели закладывать в стену дома (Мецудат Давид ).

В мидраше образно истолковано, за какие именно качества Творец избрал пастуха Давида на царство: «Б-г проверил его на овцах и убедился, что он — хороший пастух. Давид защищал ягнят от взрослых овец. Ягнят он выводил на луг первыми, чтобы пощипали нежную траву, затем приводил старых овец, чтобы ели траву, оставшуюся после молодняка, а потом уже выводил крепкий молодой скот, чтобы подъедал более жесткую траву. “Тот, кто пасет стада, учитывая особенности каждой овцы, — сказал Творец, — пусть пасет Мой народ” (Шмот раба 2:2).

Но пока это помазание было сохранено в тайне от царя Шауля, так как пророк Шмуэль опасался царского гнева (Танхума, Эмор 2).

Поделитесь этой страницей со своими друзьями и близкими:

ВКонтакте

Торжества коронации Николая II имели место 14 мая (по старому стилю) 1896 года. В этом году 26 мая исполняется 115 лет со дня события, смысл которого гораздо серьезнее, чем дань традиции. Увы, в сознании последующих поколений оно заслонилось ходынской катастрофой. Приходится делать над собою усилие, чтобы, обращаясь мысленно к маю 1896 года, думать не только о «Ходынке». И все-таки: что есть помазание на царство? Только ли обряд, как бы подтверждающий уже свершившийся факт восшествия на престол нового Государя? Что оно значило для Николая II? Что означала ходынская трагедия в перспективе следующего, ХХ века?

Тема помазания на царство требует серьезного и вдумчивого подхода. Это в особенности относится к коронации Николая II, который, как ясно задним числом, был помазан тогда же и на предстоящие страдания. Но лишь задумаешься о миропомазании последнего нашего Царя, как помысел, по видимости исполненный сострадания к погибшим соотечественникам, «встает на стражу» и заставляет думать о катастрофе. Впрочем, трагедию, унесшую более чем 1,5 тыс. жизней, конечно, нельзя обойти вниманием. Она случилась на четвертый день после коронации, была, как мы увидим, результатом кратковременного безумия толпы и, по слову игумена Серафима (Кузнецова), явилась предзнаменованием той утраты самосознания, с которой, после 1917 года, мы стали «давить» друг друга уже не тысячами, а миллионами. Но, добавим, подобно тому, как революция и смута ХХ века, заслонившие царствование Николая II, «не отменяют» его царствования, так и ходынская катастрофа «не отменяет» коронационных торжеств и главного в них: помазания Государя на царство.

Царь прибыл в Москву в день своего рождения, 6 мая (ст.ст.), и остановился в Петровском замке, находившемся тогда на окраине столицы. 9 мая состоялся торжественный въезд царя в Москву. Царская чета поселилась в Александринском дворце (нынешнее здание Академии Наук РФ на Ленинском проспекте) и все дни, оставшиеся до коронации, говела. Наступает 14 мая (ст.ст.) 1896 года, и на паперти Успенского собора Государя и Государыню встречает духовенство. Митрополит Московский Сергий (Ляпидевский; †1898), благословив царя и царицу, произносит речь, обращенную к Государю и, по традиции, наставительную , а не только приветственную. Он говорит в ней: «Ты вступаешь в это древнее святилище, чтобы возложить здесь на себя царский венец и принять священное миропомазание <…> Миропомазания сподобляются все православные христиане, и оно не повторяемо. Если же предлежит тебе воспринять новых впечатлений этого таинства, то сему причина та, что как нет выше, так нет и труднее на земле царской власти, нет бремени тяжелее царского служения. Чрез помазание видимое да подастся тебе невидимая сила, Свыше действующая, озаряющая твою самодержавную деятельность ко благу и счастью твоих верных подданных».

Царь и царица целуют крест, их окропляют святою водою, после чего они входят в собор, при пении 100-го псалма, в котором звучит исповедание правителем идеала непорочности: «…сердце развращенное будет удалено от меня; тайно клевещущего на ближнего своего изгоню; злого я не буду знать…». Государь и Государыня совершают земной поклон перед царскими вратами, прикладываются к чудотворным иконам и садятся на приготовленные для них престолы посреди храма. Вскоре должен начаться чин венчания или коронования, но он начался не прежде, чем первенствующий митрополит Санкт-Петербургский Палладий (Раев-Писарев; †1898), приблизившись к царскому трону, спросил у Государя о его вероисповедании. В ответ император ясным и громким голосом произнес Символ Православной веры.

В чине венчания читается паремия (Ис. 49.13-19) о покрове Божием над царем («Я начертал тебя на дланях Моих; стены твои всегда предо Мною»), Апостол (Рим.13.1-7) – о повиновении царям, и Евангелие (Мф. 22.15-23), как бы в дополнение к предыдущему чтению – о воздаянии кесарева кесарю, а Божиего Богу. Один из важнейших моментов коронования – возложение крестообразно рук митрополита на царскую главу и возношение им молитвы о том, чтобы Господь помазал царя «елеем радования, одел его силою с высоты, …дал в десницу его скипетр спасения, посадил на престоле правды…». После этой молитвы Государь взял принесенную ему на подушке митрополитом корону и, в соответствии с чином, сам возложил ее на себя, затем малую корону возложил на голову царицы, вставшей перед ним на колени.

Исповедав веру и приняв бремя власти, Царь преклонил колена и, держа корону в руке, вознес к Богу коронационную молитву. В ней есть такие слова: «…Исповедую неизследимое Твое о мне смотрение и, благодаря, величеству Твоему поклоняюся, Ты же, Владыко и Господи мой, настави мя в деле, на неже послал мя еси, вразуми и управи мя в великом служении сем. Да будет со мною приседающая Престолу Твоему Премудрость. Посли ю с небес святых Твоих, да уразумею, что есть угодно пред очима Твоими, и что есть право по заповедям Твоим./Буди сердце мое в руку Твоею, еже вся устроити к пользе врученных мне людей и к славе Твоей».

Окончив молитву, Государь встал, и тогда тотчас же все присутствовавшие в соборе преклонили колени. Митрополит Палладий, стоя на коленях, прочел от лица народа молитву за царя: «<…>Покажи его врагам победительна, злодеям страшна, добрым милостива и благонадежна, согрей его сердце к призрению нищих, к приятию странных, к заступлению нападствуемых. Подчиненное ему правительство управляя на путь истины и правды, и от лицеприятия и мздоимства отражая, и вся от Тебе державы Его врученные люди в нелицемерной содержи верности, сотвори его о чадах веселящагося…» На таковых словах останавливаешься, зная, что последовало через 21 год, думаешь с горечью: сбылось в точности противоположное, и не удерживаешься от восклицания: Господь ли не содержал?

После молитвы митрополит Палладий с амвона обратился к Государю с пространным приветствием, завершающимся словами: «Ты же, Царь православный, Богом венчанный, уповай на Господа, да утвердится в Нем сердце твое: верою и благочестием и цари сильны, и царства непоколебимы!». Обращают внимание серьезность и отсутствие какой-либо велеречивости как в текстах коронационных молитв, так и в текстах речей, обращенных к Помазаннику от лица Церкви.

После чина коронования началась Божественная литургия. В конце ее, перед принятием Святых Христовых Таин, и совершено было миропомазание Царя и Царицы. По замечанию Б.А.Успенского, повторение священного действия, которое в принципе не должно повторяться, придавало поставляемому лицу (в данном случае царю) особый статус, особую харизму: царь становился принадлежащим к иной, высшей сфере бытия, и его юридические полномочия превращались в полномочия харизматические (цитируется по В.Семенко. Харизма власти).

По мысли протоиерея Максима Козлова (см. статью «Его искреннее самопожертвование было совершено ради сохранения принципа самодержавия»), «смысл этого священнодействия состоял в том, что Царь благословлялся Богом не только как глава государственной или гражданской администрации, но прежде всего - как носитель теократического служения, служения церковного, как наместник Бога на земле». Более того, Царь отвечал за духовное состояние всех своих подданных, ибо, будучи верховным покровителем православной Церкви, был хранителем и духовных традиций других религиозных общин. В той же статье протоиерей Максим Козлов напоминает и об учении святителя Филарета Московского о царской власти и о верном расположении к ней православных подданных, напоминает о словах святителя: «Народ, чтущий Царя, благоугождает через сие Богу, ибо Царь есть устроение Божие». Протоиерей Максим Козлов пишет: «Царь, по учению святителя Филарета, есть носитель власти Божией, той власти, которая, существуя на земле, является отражением Небесной Вседержавной Власти Божией. Царство земное есть образ и преддверие Царства Небесного, а потому естественно из этого учения вытекает, что только то земное общество благословенно и содержит в себе семя благодати Божией, одухотворяющей и освящающей это общество, которое своим главой имеет верховного носителя власти и помазанника - Царя».

После завершения службы в Успенском соборе началось коронационное шествие: посещение Государем и Государыней святынь Архангельского и Благовещенского соборов. Наконец высочайшие особы поднялись на Красное Крыльцо и трижды поклонились народу: перед собой, направо и налево.

На Николая II обыкновенно смотрят теперь как на «хорошего человека» с прибавлением «но». Вслед за «но» может содержаться обвинение во всех наших бедах ХХ века, а может и не содержаться, однако, во всяком случае, подразумевается следующее: «хороший человек, но несостоятельный государь». Его успехи, признававшиеся даже врагами, замалчивают, а об ответственности его совершенно не думают, считают ее само собой разумеющейся. В то же время в плане ответственности Царь Николай II может считаться образцом Государя. Известно, что никакое решение он не принимал, не предъявив его Богу, никогда не шел против совести. Ни единое слово коронационных молитв, таким образом, не произнес он втуне и не пропустил мимо ушей. Да, впоследствии он вынужден был отречься, но это не означало пресловутой, приписанной ему современниками и по сей день праздно присвояемой «слабости».

Не о «слабости» был дан ему знак уже во время коронации. Какой знак? Об этом малоизвестном эпизоде пишет игумен Серафим (Кузнецов) в своей книге «Православный царь-мученик» (М. 1997): «После длинной и утомительной коронационной службы, в момент восхождения императора на церковный помост, изнемогая под тяжестью царского одеяния и короны, он (Государь) споткнулся и на время лишился чувств». Такому случаю, оставшемуся почти никем не замеченным, игумен Серафим придает символическое значение: «Что же случилось после того, как Государь при короновании изнемог? Кровавая катастрофа, народ давил и душил друг друга. Не то же ли случилось, как царь изнемог под тяжестью креста, насильно снятого с него частью народа?». Тут игумен Серафим и сказал о потере самосознания, стоившей нам миллионы жизней.

Обратимся к событиям на Ходынском поле 18 мая 1896 года. С раннего утра и даже с ночи здесь собралось огромное количество народа: более полумиллиона человек. Ждали раздачи царского подарка, представлявшего из себя такой набор: памятная кружка (алюминиевая крашеная) с вензелями их величеств, полфунта колбасы, фруктовая сайка, вяземский пряник с гербом и мешочек со сластями и орехами. Вплоть до шести утра все было совершенно спокойно. Около шести разнесся вдруг слух: подарков на всех не хватит, буфетчики мол делают для себя запасы… Тогда, по словам очевидца, «толпа вскочила вдруг как один человек и бросилась вперед с такой стремительностью, как если бы гнался за ней огонь… Задние ряды напирали на передние, кто падал, того топтали, потеряв способность ощущать, что ходят по живым еще телам, как по камням или бревнам. Катастрофа продолжалась всего 10-15 минут. Когда толпа опомнилась, было уже поздно».

Коронация Александра III имела место за тринадцать лет до коронации его сына, и теперь на Ходынском поле подготовились к празднованию просто так же, как и тогда, не ожидали такого наплыва народа. Все же организация столь массового мероприятия, несомненно, оставляла желать лучшего. Но когда читаешь приведенное только что описание, возникает впечатление, что от такого безумия никакие меры не спасли бы. Московские экскурсоводы об этом не думают, они даже не знают, что формально московский генерал-губернатор великий князь Сергей Александрович вовсе не отвечал за организацию праздника на Ходынском поле (хотя, как хозяин Москвы, должен и об этом был печься), и с тем же пафосом, что и сто, и пятьдесят лет назад, обвиняют его и обвиняют… В книге А.Н. Боханова «Николай II» подробно рассказано об интригах, плетшихся в доме Романовых вокруг имени великого князя, у которого было много врагов среди «своих», - они и задали указанный пафос. В «каноническом» списке обвинений в адрес Николая II трагедия на Ходынском поле занимает пусть не слишком значительное, но вполне определенное место. Обвиняли и обвиняют царя – в бессердечии: не отказался, мол, пойти на бал у французского посланника, и т.п. Сошлемся и здесь на А.Н. Боханова, который внятно объясняет невозможность для Государя отказаться от приглашения французской стороны. Официальное лицо – заложник этикета и протокола, не понимать это можно лишь при желании дурно думать об этом официальном лице. Известно, что после 18 мая торжественные мероприятия были сокращены. Что же касается бессердечия царя, то заметим лишь: эта клевета остается на диву живучей, ее повторяет, к примеру, И. Зимин в недавно вышедшей книге «Повседневная жизнь императорского двора» (СПб, 2010), и если автору хочется так считать, с этим ничего не поделаешь. Царь распорядился выдать по 1000 рублей (весьма значительная сумма по тем временам) каждой семье погибшего или израненного на Ходынском поле. Вместе с Государыней он посещал раненых во время трагедии в московских больницах. Посещала их и вдовствующая императрица Мария Федоровна. А.Н. Боханов приводит ее письмо сыну Георгию, написанное в те дни: «Я была очень расстроена, увидев всех этих несчастных раненых, наполовину раздавленных, в госпитале, и почти каждый из них потерял кого-нибудь из своих близких. Это было душераздирающе. Но в то же время они были такие значимые и возвышенные в своей простоте, что они просто вызывали желание встать перед ними на колени. Они были такими трогательными, не обвиняя никого, кроме их самих. Они говорили, что виноваты сами и очень сожалеют, что расстроили этим царя! Они как всегда были возвышенными, и можно было гордиться от сознания, что ты принадлежишь к такому великому и прекрасному народу. Другие классы должны бы были брать с них пример, а не пожирать друг друга, и главным образом, своей жестокостью возбуждать умы до такого состояния, которого я еще никогда не видела за 30 лет моего пребывания в России». Примечательное свидетельство. Увы, «возбуждение умов» будет лишь возрастать, и все в одну сторону: истощания традиционной для России любви к царю и обретения «права на бесчестье», по выражению Достоевского.

Но помазанник, и при этом такой помазанник, который «претерпит до конца» и станет святым предстателем за свой жестоковыйный народ перед Богом, у нас уже был. Свершилось его соединение с нами - «венчальными узами».